Дело лис-оборотней - Страница 56

К оглавлению

56

Однако на рассвете к ловушке тоже никто не пришел. Богдан, не сомкнувший за ночь глаз – успокоиться не помогали никакие молитвы, – чуть начало светать, был уже у ловушки. Никого.

Потом сторожа еще раз сменились, и Богдан вдругорядь оказался в обществе Бориса и Арсения. Они, как и вчера, заняли свои места в засаде согласно замыслу осназовца, затаились, но шло время, и никто, никто, кроме самих сторожей, не нарушал лесной покой. Утро неслышно переплавлялось в день… засада не срабатывала.

Богдан буквально с ума сходил. «Ну не может преступник оставить капкан без присмотра столь надолго, не может, – в тысячный раз прикидывал он и в тысячный раз приходил к одним и тем же выводам. – Смысл теряется! С какой бы целью он ни совершал свои гнусности – оставлять пойманную лису сидеть в капкане более суток – либо выть, ежели осталась жива, либо разлагаться, если капкан прервал ее жизнь… бессмысленно. Совершенно бессмысленно. Он что-то почуял или…».

У Богдана аж дух захватило.

Злоумышленник не приходит, потому что не может, не в состоянии прийти! Случилось нечто такое, что ему не позволяет проверить капкан. Он бы и хотел, да – никак!

И снова, как и вчера после появления тангутов, Богдан, нарушая все уговоры, встал, не скрываясь, и крикнул:

– Ечи, вы на всякий случай побудьте еще здесь, а мне надо немедленно в кремль!

Через час минфа уже носился по служебным помещениям – откуда только силы брались! – в поисках отца благочинного.

Богдан отыскал его в монастырской библиотеке, служившей одновременно хранилищем книг и всех старых бумаг, – и в этом тоже было редкое везение.

– Отец Агапий, – почтительно подошел к благочинному с трудом сдерживающий возбуждение сановник, – не могли бы вы уделить мне некую толику вашего драгоценного времени?

– Настоятель уж предупредил меня, преждерожденный Богдан, чтоб я, ежели понадобится, оказал вам всевозможное содействие, – ответствовал, подняв голову от бумаг, отец Агапий, низенький и уютный человек преклонных лет.

– Вот и славно. Мне нужен перечень всех богомольцев, паломников, обетников и трудников, кои посетили светлый остров в конце лета и осенью прошлого года.

Редкие брови благочинного отца взлетели вверх.

– Время потребуется, – покачал он головой.

– Что ж, – сказал Богдан.

К сожалению, компьютерного учета в монастыре не признавали.

Свой список Богдан легко и быстро составил сам; тут-то для него не было трудностей. И когда спустя минут сорок отец Агапий вышел к нему из архива с просторными листами – «Почерк мой мелок, зело уписист» – бумаги в руках, он был уже готов к работе с ними.

В списке, составленном отцом Агапием, значилось шестьсот двадцать пять фамилий. Эти люди трудились в монастыре в то время, когда тангуты обнаружили обезображенные тела своих племянниц, и уехали с острова последним перед ледоставом рейсом «Святого Савватия», когда бесчинства с лисами прекратились.

В списке, который набросал Богдан, было всего лишь девять фамилий.

Это были люди, уложенные позавчера с травмами в монастырскую больницу.

В обоих списках повторялось только одно имя.

И тогда Богдан понял, почему так был ошеломлен приключившейся бедой, так страдал и маялся, так допрашивал врачей, когда же снимут гипс, крепкий крестьянин с Кубани Павло Заговников.

– Отец Агапий, – стараясь говорить спокойно и не выказывать волнения, спросил Богдан, – а электронная связь в монастыре есть?

Благочинный в ответ отрицательно покачал головой.

– Зачем она нам, – мягко сказал он. – Мы живем, не торопимся… К Господу все успеют, а больше и волноваться в жизни не о чем, и спешить некуда. В Больших Зайцах, на почте, есть.

Богдан благодарно кивнул.

Без помощи драг еча Бага и без тех сведений, которые мог дать только он, было теперь просто не обойтись.

Александрия Невская,
Управление внешней охраны, кабинет Бага,
14-й день девятого месяца, четверица,
первая половина дня.

Утром Баг явился в Управление с самым решительным намерением выбросить из головы всю дурь, все грезы, всех принцесс, все частные расследования и вообще все, что не касается непосредственно его прямых служебных обязанностей и отношений с самыми близкими людьми – со Стасей, с Богданом, когда он вернется, с шиланом Алимагомедовым, когда он прилетит, с Судьей Ди, наконец… Он уже предвкушал, как возьмется за протоколы допросов, как начнет обдумывать, а затем и составлять план дальнейших деятельно-розыскных мероприятий против той паутины, за кончик которой им удалось ухватиться в Разудалом Поселке… тут все было правильно, сообразно, полномочно, светло и прозрачно: кто друг, кто – упорный заблужденец, умышляющий человеконарушение, и в чем тот заблужденец повинен… Это сражение не может быть проиграно, ибо дурманные зелья и Ордусь – две вещи несовместные!

И вот вам: ответное письмо от Дэдлиба.

Скоренько, однако.

Тон письма был чрезвычайно любезен. Весьма цветисто поблагодарив Бага за ответный дар, Дэдлиб заверял, что выполнить его просьбу – для него крайнее удовольствие, однако, не располагая достаточным количеством времени, он, разумеется, не может составить исчерпывающей подборки материалов, связанных с «Лисьими чарами», и все же те материалы, которые он прикладывает к письму, дадут, по мнению заокеанского человекоохранителя, представление о ситуации в целом. Далее, видимо желая не оставлять никаких недомолвок, Дэдлиб сообщил Багу, что его интерес к пилюлям Лекарственного дома Брылястова носит исключительно частный характер: все дело в том, что «Лисьими чарами» безо всякой меры увлекся Юллиус Тальберг, и, поскольку эти пилюли обладают поистине фантастическими по силе воздействия свойствами, а бравый Юллиус к тому же запивает их «Бруно», Дэдлиб и решил, пользуясь возможностью, постараться выяснить, не выйдет ли из всего этого чего-нибудь плохого. Искренне ваш и все такое.

56